|
 Речушка Бредница совсем маленькая. В ней, от силы, километров десять. А то и меньше. Такую водную артерию даже тоненькой голубой ниточкой на географической карте не обозначишь. Но это вовсе не значит, что таким мизерным водотоком пренебрегать можно. Ведь она, как и все подобные ей речушки, играет свою роль в природе. И немаловажную, скажу я вам, роль. Именно они, эти маленькие речки, регулируют водный режим расположенных на их берегах полей и лугов. В них скатываются излишки воды при дождях. В засушливую пору речная вода поддерживает уровень грунтовых вод, отдавая живительную влагу корням растений. А увлажненный воздух над речкой? Особенно, если невдалеке нет более крупных водоемов. Это же для всего живого – благо.
Совсем узкая наша Бредница. От двух до трех метров в ширину. Чем-то она очень похожа на обычный ручей. Мы только по привычке называем ее речкой. А называем так еще и потому, что само слово «ручей» всегда ассоциируется с чем-то уж очень маленьким, с крошечным водным потоком, где пьяной жабе по колени и в котором кроме вездесущих пескарей ничего и не увидишь.
А наша Бредница – речка рыбная. Если бы не жадность браконьеров, процеживающих ее от весны и до поздней осени, и горе-хозяйственников, протравливающих воды расположенных на ее берегах прудов, то эта речушка была бы настоящим рыбным Эльдорадо. А так...
Но когда весенние или летние наводнения гонят по Днестру грязную воду, тогда на Бреднице начинается настоящий рыбацкий праздник. Спасаясь от загрязнения, сюда, на чистую воду, заплывают тогда из Днестра и карп, и карась, и плотва с окунем. В такие дни многочисленные рыболовы приезжают на берега этой маленькой речушки и почти всегда остаются довольными своими уловами.
Правда, и речушку эту в такие дни маленькой не назовешь. Вода в ней поднимается метра на два, а ширина достигает десяти, а то и двадцати метров. Есть где посидеть рыбаку. Посидеть, и рыбку к своим крючкам привадить. Во времена нашего детства сюда заходила такая рыба, что никакая снасть удержать ее не могла. Сазаны даже пудовые встречались. Хоть несколько секунд подержал такого гиганта на натянутой как струна леске, и на всю жизнь запомнишь. А держать не один раз приходилось. Потому и люблю я эту речушку.
Но когда паводковые воды спадают, днестровская рыба оставляет эти чистые струи и клевать начинает только мелкий карась и плотвичка с верховодкой. Рыбаки, желающие побороться с большой и сильной рыбой, опять возвращаются на Днестр. А Бредница снова остается лишенной их внимания. До следующего паводка.
Сейчас Бредница на территории нашего района полностью зарегулирована дамбами. Русло ее стало прямым, будто под шнур отбито. Не речка даже, а какая-то сточная канава, по которой бежит вода. Давно уже нет на речушке ее чарующих петель и плес, где особенно любили посидеть рыбаки в небезосновательном ожидании поклевки настоящей рыбы. Ведь и ямы глубокие там были, и рыба в них водилась разная. А теперь порядочной рыбе здесь и задержаться негде.
Но речка не была бы речкой, если бы она не пыталась сама себя творить. Творить, как отдельную, самостоятельную единицу природной среды, которую мы, люди, называем жизненным пространством. Хотя русло у нашей речушки теперь прямое, но все же это не обычная канава с голыми неприветливыми берегами. Почти всюду от берегов она заросла камышом и осокой, а в нижнем ее течении в ее чистые воды засматриваются плакучие ивы.
Где осока или ива пытаются залезть в воду, там, чуть ниже по течению, обязательно образовывается ямка, в которой начинает собираться рыба. С годами эти ямки расширяются и углубляются. Как бы в воспоминание о былой рыбной славе речки сюда начинает заходить днестровская рыба. И эта рыба уже не спешить возвращаться в большую реку. Ей нравится новая среда обитания и потому она остается здесь надолго. А иногда и навсегда.
Наша Бредница интересна еще и тем, что, сколько я ее помню, время от времени в ней происходит какая-то природная сортировка рыбы. Я нигде больше такой речки не встречал. Нельзя сказать, что в отдельные годы в ней водится только один какой-то вид представителей нашей ихтиофауны. Рыба, она и в Африке рыба. Ходит, где вздумает, и гуляет там, где сама пожелает.
На моей памяти речка трижды пережила настоящее нашествие ершей. Даже на хлебные насадки клевали эти живые колючки. Рыбаки просто сбегали с речки, оставляя свои надежды поймать в ней хоть что-то стоящее. Какое может быть удовольствие, если на одну белую рыбка выпадает 15-20 поклевок ерша? Такое надругательство над собой редкий рыболов вынести может! Даже тот, который очень любит свою речушку.
Но мы, мальчишки, и ершам были рады. Ведь это такая школа!
Как сейчас помню, однажды, в обеденную пору, когда порядочная рыба прячется в благодатную тень травянистых зарослей и становиться абсолютно безразличной к любым насадкам, я поймал не менее пяти десятков ершей, после чего мне клюнул карпик на полкило. Ему я, конечно, обрадовался. Но и очень удивился. Как это ерши позволили этому увальню быстрее их к червяку подскочить?
Ерши на Бреднице клевали весь световой день. Вопреки устоявшемуся мнению, что ерш – рыба ночная, и что клюет он, в основном, только утром и вечером.
Но ерши, как появились, так и исчезли неведомо куда. Будто корова их языком слизала. Вот уж лет десять, как они на удочку не попадаются. Может, сами рыбаки его популяцию безжалостно уничтожили? Ведь почти всех, как самую сорную рыбу, на берег выбрасывали. Или была тому какая-то иная причина? Но по несколько лет подряд о ершах на Бреднице и слышно не было.
После ершей наступила эра пескарей. Эти, правда, не были такими настырными. По крайней мере, на хлебные насадки они не клевали. Потому и порыбачить можно было вполне спокойно. И карасей половить, и карпиков, и плотву.
Но бывали такие дни, когда карп с карасем или плотва с окунем вовсе не реагировали на наши попытки соблазнить их самыми разнообразными насадками. Тогда нас выручали пескари. Даже на махонький кусочек червя они клевали! Клевали верно, без обмана.
Пойманных пескарей мы бросали в металлические садки, в которых осуществлялся природный отбор: мелочь свободно уплывала из наших ловушек, а более крупные в садках оставались. Они были такими вкусными на сковородке, что редко какой рыболов мог от них отказаться. Да и школа ловли для нас была куда лучше, чем на ершах.
Эра пескарей длилась года два-три. После нее настали щучьи времена. Вот когда мы имели возможность сполна отвести душу! Щучки клевали небольшие. Граммов по триста-четыреста. Редко какая из них до полкило дотягивала.
Но зато как они клевали! Достаточно было поплавку проплыть по течению два-три метра, как из травянистой засады на нацепленного на крючок малька бросалась щучка, которая уверенно тянула за собой всю снасть. Которая более хитрая или сноровистая, та и крючок откусить успевала, оставляя рыбака с носом. А сама потом плавала среди своих подружек, хвастаясь добытым крючком, будто орденом.
Но далеко не все щучки были такими хитрыми. Немало их каждый день попадало в наши садки. Мы ведь тогда большими охотниками до щуки были. Она нам уроки настоящей рыбалки давала. Это именно с ней, зубастой и безжалостной, проходили мы первый курс нашего рыбацкого университета.
Целое лето и целую осень вылавливали в Бреднице щуку. Каждый рыболов штук по 20-30 домой уносил. А на следующий год ее не стало. Не сказать, что совсем не стало, но той массовости уже не было.
А через несколько лет, после очередной эры пескарей, снова щуки в Бредницу пожаловали.
Вот и скажите после всего этого: речка она или ручеек?..
А таких речушек (или ручейков?) у нас десятки, если не сотни, тысяч. Пусть уж ученые мужи классифицируют их по-своему. Лично я для себя уже давно определился: есть в водном потоке хотя бы два-три вида рыбы и ее там можно поймать на удочку, значит это речка. Или речушка, если хотите. А нет там рыбы, значит это не более, чем ручей. Определение, конечно, спорное, и у каждого из нас, рыбаков, оно может быть своим собственным. А право на свое собственное мнение имеет каждый из нас.
© Автор: Валерий Фурса специально для портала Club-Fish.ru |
. 
